Вы здесьЧетыре раза по десять: Захар Прилепин о лучших романах «нулевых» - 2
Опубликовано вт, 10/07/2012 - 00:36 пользователем AleksRonin
Михаил Тарковский: «Гостиница «Океан». Проза Тарковского говорливая, очень богатая – не просто словарём (а запас у Тарковского большой, редкий, просеянный через хорошее сито) – а как-то, что называется, по-человечески. По-человечьи даже. Богатая на чувство, на жалость (скрытую, тайную, очень честную), на состраданье – с последним у нас совсем невесело в литературе. Тарковский не просто любит людей, которые живут рядом с ним, на Енисее (где и сам он живёт), но замечательно понимает их и всегда, если вдруг что не так, оправдывает. Тут просто вышла обычная заковыка – Михаила Тарковского воспринимают как нечто этнографическое, про собак и охотников, вроде писателя Гребенщикова или Соколова-Микитова. Тарковский «про великую и горькую ширь жизни» (последние слова в «Гостинице «Океан»). Он вернул нам русского мужика – а то мы уж забыли, как он выглядит. Не саркастичного невротика, не опущенного временем полуовоща, ни бомжа, ни бандита, ни циничную суку – а мужика. Мужик работает руками, мужик строит жизнь. Будет война – он пойдёт воевать. Не будет войны – он о ней и не вспомнит. Любопытно, что в мире Тарковского почти нет пошлости. Там есть дурь, нелепая бравада, пьянство – а пошлости очень мало, да и греха почти нет. Он не сводит счёты с человеком. Ничего плохого Тарковскому человек не сделал. Сергей Шаргунов: «Ура!» Бывают такие книжки, которые называют «знаковые». То есть, они открывают какой-то этап, который до сих пор был закрыт. Знаковая повесть Карамзина «Бедная Лиза». Знаковая повесть Толстого «Детство». Знаковая повесть Фадеева «Разгром». Знаковая повесть Некрасова «В окопах Сталинграда». Оттепель знаменовали повести Аксенова и Гладилина. Деревенскую прозу – Абрамов и Белов. Я её прочёл, кажется, в 2004 году – это было как зимний воздух (в повести герой «сдирает дыхание» об этот самый зимний воздух). Такое ощущение чистоты, юности и новизны – честно говоря, с тех пор ничего подобного я не испытывал, читая современную прозу. Другое испытывал, подобного – нет. Новое время, обещанное книгой Шаргунова, надо сказать, так и не началось. Ура, Шаргунов. Ольга Славникова: «Басилевс». В несомненном даре Славниковой есть странный симбиоз природного и механического. В сущности, это есть в каждом писателе – в большую литературу въезжают на двух лошадках: врождённый дар и мастерство, - одной, как правило, не хватает. Вопрос в том, что в Славниковой и первое, и второе (природное и механическое) как-то особенно ярко ощутимы. Что «2017», что «Лёгкая голова» - безусловно, очень придуманные романы, лёгкий привкус неорганичности вещества там есть – и одновременно с этим безоговорочно понятно, что автор настолько в ладах со словом, будто родился со знанием даже не букваря, а словаря – и всех наилучших сочетаний и переплетений словес. Понятно, отчего Славникову так часто сравнивают с Набоковым – но в её случае надо сделать одно уточнение. Это будто бы смешанный Набоков русский, ранний – в котором, как ни крути, стихия чувствуется всё равно – и в романтической «Машеньке» и даже в «Защите Лужина» и, тем более, «Даре» - с Набоковым поздним, американским, после «Лолиты» - достаточно отстранённым, холодным, «профессорским», или, как выражался один неглупый человек, «пробирочным». (Тут, наверное, стоит уточнить, что поздний Набоков лично мне нравится больше – там такая мраморная безупречность, такая работа сверхчеловеческого интеллекта, что это зачаровывает большей любой стихии). Герман Садулаев: «Я чеченец!» Чеченцы очень сентиментальны. Гордый, по-своему красивый, очень сентиментальный, временами очень несчастный народ. Такой можно сделать вывод, прочтя замечательную книжку Садулаева. Удивительная вещь: вы заметили, что защитниками и адвокатами чеченского народа (пока его бомбили и в него стреляли) выступали кто угодно, кроме чеченцев. Они что, сами говорить не умеют? Сборник повестей «Я чеченец!» - более чем достойное завершение всей кавказской линии русской литературы. Бестужев-Марлинский, Лермонтов, Лев Толстой… Несколько обобщая можно сказать, что «чеченская» проза развивалась по двум направлениям. Второе – очерково-реалистическое – от рассказов Толстого до повестей Аркадия Бабченко. Всё. Садулаев научился у русской литературы всему: строению фразы, музыке, многоголосию. Садулаев не просто пишет («сочиняет литературу») – он будто бы готов представлять свои тексты на Страшном суде в качестве главного оправдания себя и своего народа. Марина Степнова: «Бедная Антуанетточка». Марина Степнова непростительно мало работает. Нет, может, она незаменима в качестве редактора журнала XXL и замечательно справляется с домашним хозяйством, но результаты её работы как прозаика до обидного малы – два небольших романа («Хирург» и «Женщины Лазаря») и скромный выводок рассказов. Впрочем, прозу Степновой – лёгкую и жёсткую одновременно, стремительную, внимательную к деталям, аккуратную (чувствуется, что автор редакторствует) – отнести можно к самым разным традициям, и к русским, и к европейским, и назвать сразу десяток писательских имён, чтоб читатель сразу понял о чём идёт речь, но мы даже не будем начинать. Бедная Антуанетточка, да, про очередного маленького человека (на этот раз маленький человек - толстая девочка, выросшая в некрасивую женщину). Этого маленького человека по-прежнему никто не любит, кроме русского писателя, но, наконец, русский писатель обрёл взаимность – Антуанетточка любит читать, что не избавляет её от нелепой смерти – про которую так и не поймёшь, маленькая она или огромная. Дмитрий Данилов: «Чёрный и зелёный». Данилов крайний раз, когда виделись, смешно ответил мне. Я, огромный поклонник его прозы, однако, узнав о том, что Данилов написал новую книгу, всё-таки слегка усомнился: - Даже не понимаю, каким путём ты пойдёшь теперь. На что Данилов весело ответил в том смысле, что: - Все пишут одно и то же годами – и ничего, а за меня каждый считает своим долгом поволноваться! Манера Данилова действительно очень узнаваемая (и привязчивая) – это такой нарочитый примитивизм, аутичная лирическая проза. Но она только внешне кажется простой («я тоже так могу» скажет глупый человек) – на самом деле у Данилова редкое чутьё на слово, точнейший слух, совершенно зачаровывающее меня чувство юмора и полное отсутствие какой бы то ни было пошлости в любых формах. (Характерно, например, что Данилов – верующий и понимающий Церковь человек – религиозный момент из своей прозы исключает напрочь). То, что он делает – это, отчасти, традиции обериутов, в меньшей степени Платонова, в самой большей степени Добычина. И, конечно, это родственно Анатолию Гаврилову. Отличие Данилова от Добычина и Гаврилова – для меня – простое. Даниловский юмор – это такой шаг в противоположную сторону от всей этой квази-дисседентской, нудной, сальной, физиологической какой-то русофобии. Не сказать, что Данилов больше всего смеётся над собой – но он точно не возвышает себя над остальными за счёт своего юмора (тонкой душевной организации, недюжинного интеллекта ума, писательского дара и т.д.). Роман Сенчин: «Конец сезона». Про Романа Сенчина можно сказать, что он пишет ровно, и тут же сказать, что он пишет неровно, и первое, и второе будет правдой. Интонационно Сенчин действительно работает в свойственной ему, достаточно монотонной манере – собственно, она и действует особенно жутко в «Московских тенях» и в «Елтышеве», и, наверное, во всех остальных вещах Сенчина тоже действует, хотя и не так остро. Однако в повести «Конец сезона» всё совпало как надо. Когда читаю Сенчина, всё время слышу чей-то тихий, закадровый, упрямый голос: «Не надейся, не надейся, не надейся…» Мне этот мир не близок, я в нём не живу, хотя он меня, как и всех людей вокруг, часто зовёт в гости. А я не хочу, и не буду там жить. Михаил Елизаров: «Госпиталь». Елизарова обвиняют чуть ли не в фашизме, в дурных намерениях и суровых повадках, - но это говорит лишь о том, насколько наша либеральная интеллигенция любит пугаться. Это её нормальное состояние – быть слегка в истерике. Что до меня, то мне Елизаров (его проза, а теперь вот ещё и песни) всегда напоминал ребёнка, наделённого недетскими способностями (и недетской силой и ростом). Эту детскость, непосредственность, какую-то даже, простите, чистоту в Елизарове никто не хочет рассмотреть. При чём ему, в отличие от того ребёнка из сказки Андерсена, конечно, уже мало сказать, что король голый. Он с этим голым королём и его королевой такое сделает в своём тихом и насупленном повествованье, что детям такое уже не расскажешь. Впрочем, у всех рассказов и романов Елизарова (некоторые из них действительно говорят о явлении автора просто удивительного – как, скажем, «Ногти», некоторые я вообще не понял, как, например, «Pasternak» - хотя самого Пастернака тоже… как-то не очень…) – так вот, у всех его сочинений есть первый импульс. Родовая травма, которая так ошарашила и напугала самого Елизарова, что он теперь, пугая всех остальных, изживает её. Или, пожалуй, уже изжил – но пугать так понравилось, что он продолжает. Именно поэтому мне рассказ «Госпиталь» нравится едва ли не больше всех остальных сочинений Елизарова. У него случались вещи и помастеровитей и ещё более весело придуманные – но тут елизаровская привычка пугать замешана ещё и на собственном ужасе – эффект в итоге совсем убийственный. Ильдар Абузяров: «Троллейбус, идущий на Восток». Я помню Ильдара Абузярова в 2001 году – он тогда был совершенно такой же как сегодня. Улыбчивый, на первый взгляд несколько не от мира сего, но на самом деле, всё тут прекрасно понимающий и остро чувствующий. Мало кто из русских писателей направляют свой троллейбус на Восток, в начале «нулевых» - так точно все ехали на Запад. Как ни странно, при том, что латиноамериканцы в России были и модны, и любимы, - своего умельца, так или иначе, путешествующего в тех же литературных морях, у нас заметили далеко не сразу. Если в малой форме он умеет достигать почти волшебных эффектов – это очень лирическая, очень ироническая, очень метафорическая, очень странная и приятная проза – то, когда речь заходит о романах, Абузяров будто тонет в своём же собственном волшебстве, в своей восточной словесной словообильности, роскоши, сладости. Майя Кучерская: «Кукуша». Проза любого писателя похожа на него самого. Мне сейчас придётся сказать опасную вещь, но очень религиозного человека (а на сколько мы можем представить, Кучерская – человек воцерковлённый), что ни делай, сложно представить хорошим писателем. Священники, слава Богу, не пишут хорошей литературы, не только потому, что занимаются другими делами, но и потому, что, по сути, не имеют права сомневаться. Кто тогда укреплять наш дух, если служители церкви погрязли в сомнениях. Говорят, что эту задачу решил Достоевский в «Преступлении и наказании», а Толстой в «Воскресенье» хотел решить, и не смог – надорвалась художественная правда, не вынесла. Не знаю, честное слово. Я до сих пор не понимаю, почему это у Достоевского получилось, а у Толстого нет. По-моему, у обоих получилось; а так как я отношусь к тому виду людей, что меж ФМ и ЛН и выбирают второго, то мне толстовский вариант кажется ещё и более убедительным. Но вот что потом творилось в русской литературе, едва заходила речь о нравственном перерождении героя через веру – вообще, как правило, ни в какие ворота не лезло. Писатели всерьёз подумали, что если в финале своего сочинения написать: «Он посмотрел в небеса и внезапно ослабевшей рукою перекрестился» - тут тебе и случится и катарсис, и обновление, и, кстати, мощный финал для любой чепухи. Не тут-то было. Перерождение героя через трудовые подвиги у советских писателей, право слово, смотрелось куда убедительнее. В общем, речь к тому, что Кучерская в одном, вроде и не всерьёз задуманном, рассказе, неожиданно решила задачу, за которую мы и взяться бы постеснялись бы. Ни рискну, и не вправе сказать – настоящая ли вера помогла, или что другое – но литература точно получилась дельная, хорошая, добрая.
|
Вход на сайтПоиск по блогам и форумамUser menuПоследние комментарии
Океана RE:Подайте бедному копеечку на книжку с литреса... 4 часа
Isais RE:Дмитрий Анатольевич Горчев - ЖЖ Дмитрия Горчева (2009–2010) 1 день Саша из Киева RE:Детям о Ленине (Издание 1965 года) 4 дня Саша из Киева RE:Приключения Мишки-Ушастика (Перевод Марата Брухнова) 1 неделя Саша из Киева RE:Кто сможет раздобыть и оцифровать нужные мне книги? 1 неделя babajga RE:Белая княжна 1 неделя Nicout RE:Таинственная личность админа Флибусты 2 недели Isais RE:Файл достаточно хорош. Нет смысла в его улучшении. Ага,... 2 недели mazay RE:Sleepy Xoma - Bagⲣѱnoⲣojdennaѱ 2 недели zlyaka RE:С Новым годом! 2 недели Isais RE:Детство, опаленное войной (Вторая мировая 1939-1945 и ВОВ) 2 недели SparkySpirit RE:Прошу переформатировать, распознать, etc... 3 недели SparkySpirit RE:Жорж Санд - переводы 19 века 3 недели Саша из Киева RE:Наш дом - СССР 3 недели babajga RE:Чернушка. Повести 3 недели Саша из Киева RE:Сказки далёких островов 4 недели babajga RE:Лопоухий бес 4 недели babajga RE:Ежик покидает дом 1 месяц Впечатления о книгах
mysevra про Маринина: Стечение обстоятельств (Полицейский детектив)
20 01 Это нормально, когда через четверть века книжка лично для тебя превращается из ладной и остроумной в надуманную и скучную.
Олег Макаров. про Житинский: Глагол «инженер» (Социальная фантастика)
20 01 Житинский вообще один из лучших за времена СССР. Ни одной вещи, которую можно было бы в здравом уме осмелиться критиковать
Синявский про Говард Эндрю Джонс
19 01 19.01.2025г. Знаменитый автор фэнтези Говард Эндрю Джонс умер в 56 лет от рака мозга
iggy71 про Житинский: Глагол «инженер» (Социальная фантастика)
19 01 Блистательно! Правдоподобно, реалистично, без всякой там фантасмогории, характерной для некоторых других его вещей, которая иногда утомляетЮ откровенно сказать. Как будто в молодость вернулся, короче. Когда грузинскую сцену прочитывал, ржал как лошадь. Оценка: отлично!
9333694 про Дроздов: Горящее небо Аорна [СИ] (Боевая фантастика, Социальная фантастика, Приключения в современном мире, Самиздат, сетевая литература)
18 01 Напоминает классику: Эдмон Мур Гамильтон "Звездные короли". Но совершенно самсостоятельное произведение. Прочитал с удовольствием. Немаловажно, что ГГ не злоупотреблял перепевом отечественной классики, чем автор иногда грешит Оценка: хорошо
Stager про Демина: Громов: Хозяин теней (СИ) (Боевая фантастика, Фэнтези, Самиздат, сетевая литература)
17 01 Написано с большой любовью к бандиту и демократии. Но бандит всё равно образцовое дерьмо. Зато не так занудно, как обычно. Оценка: плохо
Никос Костакис про Ланцов: Десантник на престоле [Шесть книг в одном томе] (Альтернативная история)
16 01 ...познаниями в области радиоэлектронике..." Так выпьем за кибернетике! (с)
marin029 про Поселягин: Тактик [СИ] (Боевая фантастика, Попаданцы, Самиздат, сетевая литература)
16 01 Где-то в середине книги есть такое: ..."полярная ночь, или северная. Говорят, тут постоянно так светло." Автор уточни получше. Ночью светло это летом, во время полярного, короткого лета. А зимой в заполярье почти постоянно темно.
mysevra про Глуховский: Сумерки (Ужасы, Триллер)
16 01 Я была в восхищении до середины книги, потом всё-таки начали закрадываться сомнения. Потрясающий язык, но, да простит меня автор, так по-ленивому все обосновать – это сплошное разочарование. Оценка: хорошо
DGOBLEK про Кивиряхк: Последний, кто знал змеиную молвь [Mees, kes teadis ussisõnu ru] (Фэнтези, Современная проза)
14 01 Огромнейшее спасибо! Цитаты с книги - Они, видишь ли, ноги мне отрубили да в море сбросили! Пусть катятся в задницу, такими детскими приёмчиками от меня не избавишься! Юной девушке трудно устоять перед косолапым — ……… Оценка: отлично!
Barbud про Фонд: Агитбригада 1 [СИ] (Городское фэнтези, Попаданцы, Самиздат, сетевая литература)
14 01 Написано вроде и неплохо, но анахронизмы глаз режут - тут тебе в 1927 году и дуст, и "Либертанго", и "учебник по истории КПСС". И это я только половину книги одолел. Похоже, автор (или коллектив авторов) в реалиях тех лет ……… Оценка: неплохо
Саша из Киева про Даррелл: Говорящий сверток [The Talking Parcel ru] (Природа и животные, Детская проза)
14 01 artak60, У меня эта книга тоже была именно с такими иллюстрациями. Правда, эта книга была не моя собственная - я брал её в нашей местной детской библиотеке. А сейчас у нас в Киеве со старыми книгами катастрофическая ситуация. |