Я не ставила себе цели стать переводчиком. В детстве я мечтала быть и дворником, и астрофизиком, и подводным археологом, потом журналистом и даже участвовала в конкурсе «Золотое перо», призовое место в котором обеспечивало беспроблемное поступление на журфак МГУ. Отправила туда наивно-диссидентскую статью о комсомоле, но первое место получил молодой человек, написавший о Ленине, звуках «Апассионаты» на лестнице и запахе жареного лука с картошкой. А когда узнала о существовании дисциплины математическая лингвистика и о том, чем она занимается, возмечтала что‑нибудь расшифровать: язык дельфинов, сигналы из космоса или, что казалось более реальным, — этрусские письмена.

В результате я стала филологом-универсалом, в дипломе значилось: «специалист по структурно-прикладной и математической лингвистике со знанием английского языка», что ставило в тупик кадровиков. Тем не менее, я немного преподавала русский как иностранный, потом английский в одном из технических вузов. А потом мне попалась перепечатка сборника стихов Михаила Кузмина «Сети», и я решила устроиться на любую должность в Союз писателей, чтобы вымостить дорогу для возвращения этого забытого персонажа Серебряного века в современный литературный обиход. Но это другая история.