Александр Васильевич Белобратов (род. 1951) - литературовед-германист, кандидат филологических наук, доцент филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Переводчик с немецкого.

Область научных интересов: немецкоязычная литература XIX – ХХ веков, история и теория западного романа, сравнительная германистика, история науки. Читаемые общие курсы: "История зарубежных литератур: XIX век", "История немецкоязычной литературы первой половины ХХ века", "Современная немецкоязычная литература (Австрия)", "Австрийский роман первой половины ХХ века". Спецкурсы: "Западноевропейский роман: история и теория", "Проза немецкого романтизма.", "Литературная топика", "Теория литературы: Роды и жанры" (часть общего спецкурса).
Президент Российского союза германистов, член Австрийского общества германистов, Международного общества Роберта Музиля, Общества Юры Зойфера, Международного общества Александра Лернета-Холениа, совета Фонда Томаса Бернхарда, Международного научного совета журнала «Ваймарер Байтреге» (Вена, Берлин). Общественный директор Австрийской библиотеки. Руководитель аспирантского семинара по методологии.
Специалист по творчеству Р. Музиля (кандидатская диссертация «Личность и общество в романе Роберта Музиля «Человек без свойств», 1985), Ф. Кафки и др. Автор свыше 60 публикаций.

Переводы

Дело в том, что в Австрии критически мыслящим художникам не просто «рекомендована» эмиграция — их просто-напросто изгоняют: уж в чем в чем, а в этом мы, австрийцы, всегда проявляли усердие и обстоятельность.

А кто эти злые дяденьки? Собралось их четырнадцать, окружили нашу милую страну, такую музыкальную, давшую миру замечательные произведения, вот хоть эту чудесную оперетту, — неужели они будут бранить ее? И не захотят с нею выпить, вкусно поесть? В самом деле? Да кто они такие, эти четырнадцать европейцев? Неужели они не понимают, что таких приветливых людей, как мы, нельзя наказать, по той простой причине, что мы этого не заслужили? (Некоторые из наших новых политиков вполне серьезно заявляют, что столь прекрасную страну нельзя наказывать, что она, напротив, достойна лишь всяческих похвал хотя бы за приятную наружность.)
(отсылка к ситуации 2000 г., когда Европейский союз (в который тогда входило, не считая Австрии, 14 стран) выдвинул решение о политическом бойкоте и экономических санкциях после того, как радикальная националистическая Свободная австрийская партия вышла на второе место на выборах и в коалиции с Народной партией получила половину министерских портфелей)

Я уверена, что мои пьесы для русского читателя будут очень непривычны. Тут большую роль играет мастерство великих русских драматургов XIX века, вызывающее у меня почтительную робость. Их метод основывался на отборе, на умолчании, на подтексте, на намеке (сегодня, пожалуй, так работает Йон Фоссе, следующий традициям Ибсена). У меня все совершенно иначе. У меня никто никогда не молчит. Каждая щель заполняется говорением. Мои персонажи не боятся ничего, кроме молчания. И когда они вдруг замолкают, они перестают существовать. Иногда даже я сама забываю о некоторых своих персонажах на сцене, поскольку они, когда умолкают, просто здесь не присутствуют. Я создаю, так сказать, то расползающуюся, просвечивающую насквозь, то плотную, непрозрачную ткань текста, и любой режиссер может и имеет право вырезать из нее свой кусок. Обратная связь с читателем у меня есть, мне пишут письма, а вот с литературной критикой у меня нет никакой связи, рецензенты меня, за редкими исключениями, просто не понимают. Порой мне кажется, что я — автор, которого понимают литературоведы, они размышляют о том, как я работаю. Однако это идет не от меня самой, мне не хотелось бы быть автором только для литературоведов. Но вот литературные критики, как я считаю, меня на самом деле не воспринимают.

Мой роман «Мы всего лишь приманка, бэби!» является одним из немногих, пожалуй даже первым из немецкоязычных поп-романов, в котором находит отражение стилистика «Битлз», «Ролинг Стоунз», телесериалов, комиксов и тому подобного. (на русском "Мы пестрые бабочки, детка!")